Кому-то жизнь при церкви нравилась, кому-то – нет:
Матушка – самый близкий человек
«Опыт монастыря я воспринимаю однозначно позитивно — это был лучший период моей жизни. Матушка была мне самым близким человеком, я спокойно могла ей рассказывать все-все свои мысли, это было похоже на психотерапию. Конечно, большую часть дня занимала работа, нужно было научиться молиться параллельно с ней. Многие сильно недосыпали».
Анастасия, домохозяйка
Про побег из монастыря
«Первое время очень тянуло обратно — постоянно снился монастырь. Разумеется, ни с кем из оставшихся мы больше не общались. Однажды я решилась прийти на службу просто как прихожанка — так меня выгнали. Сёстры сказали, что сейчас зайдёт матушка, нельзя, чтоб она видела меня здесь. Сказали идти в другой храм — а в глазах и голосе такая ненависть, будто я всех сестёр изнасиловала и прощения мне нет».
Анастасия, домохозяйка
Священнослужитель разрушил мою семью
«Когда мне было 5-6 лет, мама несколько раз по благословению иеромонаха Сергия уезжала в паломничество примерно на месяц. Хотя она старалась выйти из дома, пока я спал, я почти всегда слышал скрежет в замке, бросался к маме и падал на пол у порога — но обычно это ничего меняло. Мама советовалась с отцом Сергием, но он списывал всё на бесовское влияние и говорил, что порка должна помочь. До сих пор мне тяжело принять, что священнослужитель так легко разрушил мою семью».
Александр, филолог, был в монастыре с детства в 80-х
Никаких подруг
«У меня была подруга — моя ровесница, тоже жила в сестричестве с мамой. Как-то иеромонах подошёл ко мне и сказал, что с этого дня запрещает нам общаться. То есть мы можем участвовать в общих играх воскресной школы, но обращаться словами к друг другу больше не должны: так как мы разного пола, это неизбежно закончится грехом. Нам было по девять лет».
Александр, филолог, был в монастыре с детства в 80-х
Сниму Иисуса с креста
«В детстве я часто представлял, как сниму Иисуса с креста и буду заламывать ему руки, бить по лицу, отомщу ему за уход матери. Сейчас я, кажется, полностью проработал агрессию. Осталось просто одиночество».
Александр, филолог, был в монастыре с детства в 80-х
Художница в церкви
«У меня всё началось с заброшенной церкви, куда мы ходили с друзьями по художественному училищу. Тусовались с гитарой, готовились к экзаменам. Один раз ко мне пришло вдохновение: я написала лик Христа прямо на алтарной стене, высотой три метра. Через некоторое время в эту церковь стали ездить паломники: лик сочли нерукотворным».
Валентина, художница
Про уход из монастыря
«Я ушла молча, ни с кем не попрощавшись. Переехала в Эстонию. Здесь меня никто не знал, и я нарушила всё, что могла, максимально быстро — в том числе познакомилась со множеством эзотериков и психологов. Была долгое время в депрессии. В нашем монастыре были действительно прекрасные люди, и я скучаю».
Валентина, художница
Про возвращение в мир
«Сейчас я отчётливо воспринимаю монастырь как лохотрон. Немного стыдно, как обычно и бывает, когда ты вляпался в какой-то тупой развод. Такие глупости, как вера, Высшему начальству не нужны. Когда видишь, чего достигли твои друзья-ровесники, что они успели, где они сейчас и где ты — обидно. Но я понимаю, что у меня свой путь и на нём, по-хорошему, надо строить арт-проект».
Валентина, художница
